Савада Цунаеши никогда не годился на роль босса Вонголы. Никогда. Он был начисто лишен амбиций и стремлений. Слишком мягкий, слишком добрый, слишком внимательный к другим. Он слишком заботился о жизнях своих друзей и близких, его готовность жертвовать собой ради других вопреки сомнениям и страху — повод для жалости, если бы мафиози умели жалеть. Слишком человечный. Таким людям не место в организованной преступности, тем более — во главе самой влиятельной итальянской мафиозной семьи. Такие люди и в обычном-то мире выживают с большим трудом — уж Мукуро прекрасно знает, что из себя представляет этот мир, как легко и верно он губит самых безобидных и слабых.

Другого финала у этого фарса и быть не могло.

Лучшее, что когда-либо Мукуро мог сделать для Савады Цунаеши — прибрать к рукам его тело до того, как оно превратится в бесполезный мешок костей, воспользоваться для достижения своих целей, ведь у него, в отличие от Савады Цунаеши планы намного глобальней и серьезней, чем защита друзей и робкое желание пригласить Сасагаву Кеко на свидание. Мукуро мог бы свершить свою месть, сломать, растоптать, изничтожить мафию и станцевать на ее костях посреди чистого и прекрасного моря крови. Неплохой пролог к концу света.

Бесполезное теперь тело лежит в гробу, утопает в цветах — Мукуро не сомневается даже, откуда взялись эти лилии, то ли сомнительная дань уважения, то ли неприкрытая насмешка, — и льющийся сквозь витражное стекло солнечный луч будто с нежностью касается мертвенно-бледного окаменевшего навеки лица.

Аминь.

От этой идиллической картины Мукуро почти тошнит.

Ему совсем не обязательно присутствовать на похоронах Савады Цунаеши — таково, вне всяких сомнений, мнение большинства присутствующих. Мукуро буквально затылком ощущает чужое недоброе внимание к своей ничуть не скромной персоне — если бы взгляды могли обращаться в клинки, к этой минуте он уже походил бы на подушечку для иголок или дикобраза, и бездыханных тел под куполом церкви стало бы на одно больше.

Все это Мукуро прекрасно знает, но не собирается ни умирать (немедленно или в обозримом будущем), ни убираться восвояси. Он продолжит раздражать всех. Он привык всех раздражать и даже — как правило — получает от этого некоторое удовольствие. И уж наверняка извлекает пользу. Захваченный эмоциями человек часто теряет бдительность, оступается, выдает себя хоть бы в мелочах, и этим грех не воспользоваться. Одна из причин, почему Мукуро здесь — не считая совершенно не интересного ему десятого поколения Вонголы, проститься с Савадой Цунаеши пожаловали многие и весьма любопытные, и влиятельные персоны.

К тому же Мукуро не выгодно — по крайней мере, пока — усиливать подозрения. К подозрениям он относится презрительно. Савада Цунаеши был бы полезней ему живым, чем мертвым. Почему это так сложно для понимания — не проблема Мукуро. Проблемой могли стать Виндиче. Мукуро совершенно точно не желает возвращаться в их гостеприимную тюрьму, вообще не желает видеть поблизости от себя этих омерзительных существ. И уж точно не рассчитывает на их жалкие потуги в поисках настоящего убийцы, раз уж они проявляют к нему столь пристальный и неприкрытый интерес. Возможно, соскучились, конечно, но вот досада: Мукуро нисколько не тосковал по ним.

Разнообразия ради Мукуро играет предписанную роль без импровизаций. Он прощается с Савадой Цунаеши под прицелом колючих взглядов, под аккомпанемент сливающихся в единый невнятный шорох шепотков и на короткое мгновение вспоминает гроб из несостоявшегося будущего под сенью густых зеленых крон. Возможно, тишина и покой леса пришлись бы Цунаеши больше по душе, но это не имеет значения. Мертвым все равно. И Мукуро тоже нет дела до мертвых, поэтому он не задерживается ни секунды дольше необходимого, в последний раз скользит взглядом по мертвому лицу — даже ему, оказывается, трудно поверить, что в наивно распахнутых глазах Цунаеши этому миру больше не отразиться, они тусклы, пусты и навеки скрыты веками — разворачивается на каблуках и идет прочь.

Мукуро любит красивые жесты и эффектные сцены. Водится за ним такой грешок, подпитываемый богатым воображением. Однако он не любит дешевого пафоса, не любит банальных фраз. Поэтому желание отыскать настоящего убийцу остается невысказанным, не превращается в клятву у гроба покойного. Это так… пошло. Мукуро намерен отыскать убийцу, но отнюдь не ради Савады Цунаеши, которому сейчас столько же дела до убийцы, сколько до шепота ветра в листве невозможного будущего. И даже не ради восстановления своего доброго имени. Имя «Рокудо Мукуро» добрым быть не может по умолчанию, да и сомнительной репутацией своей он дорожит. Мукуро не отказывается от планов по уничтожению мафии и считает, что человек или группа людей, отнявших жизнь Савады Цунаеши, более чем заслуживают чести поскорее покинуть этот бренный мир, не задерживаясь больше, причем от его руки.

Савада Цунаеши совершенно не подходил мафии — немного нелепый, очень наивный и непривычно искренний. Он настолько противоречил ей одним лишь фактом своего существования, что это почти походило на чудо, сказочное волшебство. Глоток свежего воздуха после зловония разлагающихся трупов.

Непреложный закон: ты уже проиграл, если позволил иллюзиям затуманить, обмануть свой разум. Мукуро — без лишней скромности — был и остается лучшим из лучшим. И не может позволить себе роскошь обманываться, какой бы сладкой и прекрасной ни была ложь. Любая иллюзия рано или поздно рассеется, словно дым, обнажая неприглядную, пустую реальность.

После одуряющей смеси ладана и цветочных ароматов свежий воздух кажется искусственным, а пространство перед церковью — пустым, не смотря на толпящихся в ожидании. Статисты, статисты, статисты… Среди этих оживших манекенов мелькают Сасагава Рехей с сестрой. Ямамото Такеши — как истинный самурай, держит лицо, но он не настолько хорош, чтоб Мукуро не понял, какие демоны воют в его душе. Хром… Она горюет безмолвно и искренне, в ее единственном глазу стоят слезы, и она одна из немногих здесь, кто заслуживает утешения. Но Мукуро не умеет утешать, к тому же знает: его милая Наги настоящий боец, она справится, потому не подходит к ней, а она не просит даже взглядом.

Впрочем, он не идет и к другому человеку, чей взгляд ловит на себе, пристальный и заинтересованный, хотя это уже любопытно. Бьякуран собственной персоной в окружении свиты, в ослепительном сиянии нарочито ангельской невинности. Если он, как и многие здесь, уверовал в виновность Мукуро, значит, не так умен, как казалось. Если же ему есть, что сказать, Мукуро, так и быть, выслушает, но боссу Джессо придется сделать первый шаг самому. Если же нет — придется пережить как-нибудь. Мукуро узнает все, что пожелает и сумеет, на своих условиях.
[icon]https://i.imgur.com/WgojQ7w.png[/icon]

Отредактировано Rokudo Mukuro (24.04.2022 12:45)