Бесцветная пустышка в ладонях обжигает холодом и заставляет руки дрожать. Лал сильнее сжимает её в пальцах, стискивает зубы до боли в скулах и сгибается в лопатках, сгибается сильнее сама, лбом прижимаясь к лишённому жизни сосуду. Он — как сердце. Сердце, что остановилось навек. Сердце, стук которого она больше не услышит никогда. Сердце не разгонит больше кровь в чужих венах, и Лал больше не услышит громкий голос, окликающий её, насмешливо подначивающий. Тёплый, неловкий. Родной. Не будет больше ничего, потому что будущего больше нет. Потому что настоящее — глухая серость, наполненная одним лишь смыслом: найти того ублюдка, найти и уничтожить.
Бесцветна пустышка — самым важным, что осталось в жизни. Таким же блеклым, но жгучим напоминанием, почему жива всё ещё она и не может сдаваться. Она не проиграет и не умрёт так просто. Как бы тело не разъедала радиация изнутри, как бы сильно не уничтожала она её, разбирая на атомы. Она не умрёт. Она не имеет права на смерть, пока не отомстит. Пока не вернёт долг и благодарность, любовь.
Лал сама — вся из трещин, кажется не выдержит даже дуновения ветра, не переживёт ещё одной вылазки. Ей плевать. Плевать, что станет с её телом, плевать, что ей говорят и плевать на якобы благоразумие. Она не может и дальше сидеть, ничего не делая, ничего не предпринимая. Она не может просто ждать. Бесполезный, глупый план! На каких-то детей, школьников, не знающих ничего о настоящих сражениях, не знающих жизни — на них возлагать надежды? Ничего глупее Лал в жизни не слышала. Она бы посмеялась, но это даже не смешно. Это издевательство чистой воды, и если остальные так отчаялись, то она — нет.
Она убирает пустышку и сжимает пальцы на краю кровати до побелевших суставов. Задерживает дыхание, пытаясь унять дрожь, выпрямляется, пусто смотря прямо перед собой. Она знает, что должна делать, и знает, что её план самоубийство. Ей всё равно. Она просто не может, она больше не выдержит. Не выдержит стен бункера, не выдержит необходимости трусливо прятаться. Не выдержит бездействия. Полагаться на призрачный успех детей из прошлого? Не было ни одной гарантии, что всё закончится успехом. Шанс успеха — ниже нуля. Это голос отчаяния, не разума. Это равнозначно тому, чтобы признать собственный проигрыш. Они ничего больше не могут и им не победить. Она знает, что недостаточна сильна, чтобы в одиночку выступать против Бьякурана. Лал никогда не была глупой и слишком хорошо умела рассчитывать риски, её шанс на выживания так же высок, как и успех детишек, которые даже не просили о том, чтобы их выдёргивали из своего беспечного детства в безнадёжное будущее. Но разве это важно? По крайней мере нескольких с собой она заберёт. По крайней мере она доберётся до того ублюдка, обязательно доберётся, если понадобится — выгрызать дорогу себе будет, пока не убьёт его собственными руками.
Лал поднимается с кровати и накидывает на плечи плащ, прячет пустышку во внутренний карман и выходит из комнаты. Она ненавидит этот бункер. Его монотонные стены и непрекращающийся гул, эхо, слишком громкое от каждого шага. Даже его слишком хорошую защиту, слишком тщательную проработку каждой детали ненавидит. Ненависть её становится кислородом — себя Лал ненавидит тоже.
Бьянки стоит у стены, скрестив руки на груди, смотрит прямо, и Лал заставляет себя замедлить шаг, остановиться. Она бы предпочла уйти по тихому, без лишних вопросов и разговоров, но это было бы нечестно по отношению к Бьянки. Взваливать всё на неё одну тоже нечестно, Лал знает, знает, но не может иначе. Она больше не вынесет этого всего, не вынесет ожидания, собственных мыслей.
— Я не смогу встретить Дечимо, — говорит она безапелляционно, — придётся это сделать тебе, — Лал не объясняет почему, это ни к чему, она уверена: Бьянки и сама всё хорошо понимает. [nick]Lal Mirch[/nick][status]capsicum annuum[/status][icon]https://i.imgur.com/4kbIxgX.png[/icon][lz]<p class="char_name"><a href="https://khr-vendetta.ru/viewtopic.php?id=38#p395" target="_blank">Лал Мирч, 27 (56)</a></p><p class="char_info">Вся жизнь на пополам.</p>[/lz][fandom]CEDEF. Аркобалено.[/fandom]
