Капли — крупные, неожиданно холодные для сентябрьского дождя, стекая по шапке, собираются в целые ручейки, от которых не спасает даже плотно сидящий воротник, глухо застёгнутый по самый подбородок. Этот нюанс униформы — не новость, однако в  такие дни даже подобная мелочь раздражает как в первый раз, от чего Фран невольно фыркает при каждой новой порции мурашек, бегущих по коже вслед за влажными зигзагообразными росчерками, оставляемыми на его шее непогодой. В том, что обычно ясное небо Италии разразилось плачем именно сегодня, ему видится что-то лирическое, почти знаковое.

Будь в нём чуть больше веры в приметы и страха перед суевериями, остался бы в штабе, едва небо заволокло тучами, решив если не пересмотреть планы, то отложить их до лучших метеорологических сводок, как минимум. Но хватит с них мнительности неодобрительно поджимающего губы  Бел-семпая, чей тяжелый взгляд фантомно давил между лопатками, словно тот до сих пор пытался то ли выжечь в нём ровное сквозное отверстие, то ли пригвоздить его ровно посреди парадного входа вместо Рождественского венка. Плевать, что в календаре, как и на улице, сентябрь. Дай ему волю, и он пустит вдоль его темени длинный надрез, сдерёт кожу, сшив заново на своё усмотрение, а после нашпигует раскалёнными камнями и песком, украсив полученной тсантсой ручку двери в своей комнате.

Как не раз замечал Фран, успевший заучить весь процесс из-за неоднократных повторений угрозы до ощущения, словно сам практиковал подобные ритуалы всю свою жизнь, даже так он всё ещё останется более приятным по виду и содержанию, нежели кто-либо в их отряде. И это не только его личное мнение, а ещё и общеизвестный факт.

Считается, что с возрастом людей всё больше тянет к земле – оседлому образу жизни, огородничеству, созданию места, в котором приятно пустить корни. Фран, в общем-то, подобные стремления не осуждает, скорее, относится с пониманием. Всё-таки ни для одного человека, будь он хоть трижды доном Вито, годы не проходят бесследно, списывая вчерашние бестселлеры либо в устаревшее старьё, либо в шедевры классики, тут уж как повезёт. Вот только с каждым новым шагом ощущение того, что к своему заземлению капитан подошёл слишком уж буквально, крепнет обратно пропорционально тяжести налипшей на ботинки земли. Чёрт его знает, чем ещё Скуало приглянулся домик в подобной глуши, но Фран искренне надеется, что при входе у него найдется пара любимых ковров, которые он сможет истоптать с особой тщательностью, помноженной на изрядную долю садистского удовольствия.

Он не уверен, что капитан хотя бы дослушает его до конца, прежде чем выставит обратно за дверь, при условии, что вообще за неё пустит, с него станется оставить все объяснения за порогом в самом буквальном смысле этой фразы. «Не сахарный – не растаешь» и другие мотивационные лозунги от лучшего коуча всего офицерского состава Варии в действии, спешите зарегистрироваться, число мест строго ограничено, медицинская страховка обязательна. Особенно впечатлительным – корпоративная скидка на услуги нотариуса: будь на шаг впереди, оформи завещание уже сегодня. Фран себя таковым не считает — не после его детства, но вслух благоразумно не признаёт. Жаль, что ситуацию молчание не спасает от слова «вовсе». Поэтому:

— Рапунцель, скинь свои волосы, — в своей привычно однотонной манере воет Фран, не особо стараясь изобразить хотя бы тень некоторой выразительности, под аккомпанемент равномерного, а от того не менее раздражающего перестука в дверь. В том, что его уже ждут, он нисколько не сомневается.