Фран никогда не знал своих родителей. Со слов бабушки — к сожалению, по собственным ощущениям — к счастью. Потому, что с его везением, стремящимся даже не к нулю, а явным минусам, эти двое явно были те ещё фриками. Разоряющаяся криками трубка, едва ли не дымящаяся от негодования говорящего по ту сторону линии, замолкала исключительно на вдохе, то есть где-то раз в две минуты — объёму лёгких Леви оставалось только позавидовать. Хорошо хоть громкостью до капитана он даже с подобными ежедневными практиками не дотягивал, оглохнуть в двадцать — излишне драматично.

Казалось бы, уже достаточно наглядный пример его убитой вусмерть кармы, судя по которой, он в прошлой жизни отравлял жизнь группе славных монахов, аукнувшаяся ему в настоящем отрядом Варии в полном составе. Но нет. Экран второго телефона мигает значком входящего сообщения — если верить строке с именем отправителя, учитель заключил, что недели беготни с ним по пересечённой местности недостаточно для практики, решив кинуть вдогонку пару задач в качестве домашнего задания. И он знать не хочет, какими именно.

Жизнь на две "семьи", чьё существование нелегально во всех странах и значениях, когда у тебя её, по документам, никогда и не было — это желание набрать все горячие линии психологической поддержки, опеки и службы спасения одновременно. Жаль, не поможет, разве что они разбираются в макулатуре и могут как-то подсобить с той пачкой документов, которой в него, не глядя, швыряет капитан, когда ему почти получается проскользнуть на этаж с "личными апартаментами" и забаррикадироваться в них до утра. Кто ему вообще сказал, что у него неплохо с грамматикой и числами? Отвратительно, нужно было, заполняя карточку с личным делом, допустить в написании имени хотя бы три ошибки. Чем скромнее предложение, тем меньше спрос. Модные маркетинговые пособия обещали именно такую взаимосвязь, а судя по тому тиражу, с которым они расходились, их авторы в этом что-то, да понимали.

Идея отсидеться у себя в комнате теряет свою актуальность, когда его догоняет окрик Луссурии, а заодно и мысль, что собираясь оградиться от общественности, он выбрал не самое лучшее место, зато — наиболее очевидное даже для умов не особо обременённых тяжестью интеллекта. Благо, смена часовых поясов, дружно взявшаяся за руки с акклиматизацией, обстоятельства для его организма привычные, а значит влияют на скорость анализа ситуации не столь критично, чтобы отбить возможность рассуждать под самый цоколь несущей конструкции. Единственное, что остаётся, так это методом нехитрых вычислений отфильтровать оставшиеся помещения по мере популярности, а значит частоты посещения другими членами отряда, и затем ещё раз, но с учётом самой дальней локации от места пребывания босса — погибать от шальной пули или под обломками этажей выше из-за плохо прожаренного куска говядины, участь ещё более печальная, нежели временная глухота.

Увернувшись от пронесшихся мимо членов отряда Дождя, никак побежали за новым ящиком чего-то горючего, порог библиотеки Фран переступает с почти что видимых облегчением — всего секундным. Понимание того, что в помещении он ни один, накрывает на мгновение раньше, чем глаза привыкают к менее яркому, нежели в коридорах освещению, выхватывая среди знакомого антуража куда менее привычную фигуру. Кажется, капитан что-то говорил на тему пополнения штата, а Фран даже слушал, но до сих пор особого значения полученной тогда информации не придавал. Помнить всех приходящих и уходящих, чаще всего в чёрных мешках, в едином направлении, было бы слишком утомительно, следовательно — он и пробовать не собирался. Должны же быть в звании стажёра хоть какие-то преимущества, вроде отсутствия периодически обостряющегося геморроя на тему ответственности за младших по званию.

— Облако Миллефиоре, — получает скорее немного вопросительно и не очень тактично, учитывая судьбу упомянутой семьи, однако не то чтобы Франа вообще заботили чувства окружающих в должной мере.

Бутылка с гранённым стаканом, как и вычурная кружка с недопитым чаем, отправляются на дальний конец кофейного столика, а освобождённое место занимают те папки, которыми его успел нагрузить капитан. Желание закинуть их куда-нибудь в дальний угол перевешивает понимание, что в дальнейшем это только добавит проблем с их дальнейшими поисками, как минимум. Как максимум, кто-нибудь сунет свой длинный нос в бухгалтерию, после чего он убьёт ещё неделю на то, чтобы привести все к тому виду, в котором она прибывала изначально — плавали, знаем.

— Плюшками балуетесь? — не совсем понимая, о чём вообще можно, а главное — стоит ли, говорить с подобным человеком, зацепился за содержание столешницы Фран, с удовольствием падая в свободное кресло.